Рыжее братство. Возвращение, или Свободу попугаям! - Страница 43

— Практичный подарок в благодарность и колыбельная песня признательности мне дороже намерения соблазнить и использовать в своих, пусть даже самых благородных целях, — иронично согласилась я, глядя прямо в невероятные желтые глаза Гарнага, — разве это не справедливо, а Бог Справедливого Суда?

— Да, справедливо, — нехотя вынужден был признать он, коль я требовала прямого ответа.

— Наверное, иногда до смерти достает чувствовать везде и всюду справедливость и поступать соответственно, — сочувственно спросила я.

— Достает, — задумчиво с какой-то застарелой усталостью кивнул Гарнаг и неожиданно вскинулся: — Ты жалеешь меня?

— Надо же хоть кому-нибудь, — пожала я плечами, похлопав собеседника по крепкой, как камень руке. — Я-то не Бог Справедливого Суда, я и посочувствовать могу.

— Я слышал твой разговор о справедливости и милосердии, магева Ксения, — вновь задумчиво ответил мужчина. — Ты странно судишь, но лжи в твоих словах нет.

Я улыбнулась Гарнагу и не удержалась от сладкого зевка.

— Иди-ка спать, магева, Кейсантиру мое приветствие, — в голосе бога послышалось что-то схожее с заботливой снисходительностью.

— Ага, спасибо, что зашел, приятно было познакомиться, — я еще раз сладко зевнула и прихлопнула комара, назойливо, как постылый ухажер, зудящего над ухом.

Странное дело, пока мы трепались с божеством, ни один порхатый гад не смел приблизится. Зато, стоило Богу Справедливого Суда покинуть наш лагерь, как кровопийцы ринулись в массовую атаку. Интересно, до этого мига они сидели в засаде, кружили на почтительном расстоянии, отпугиваемые аурой Гарнага, или жрали его самого, как более деликатесного?

Я на ощупь возвращалась к своему ложу, без супер-подсветки бога ориентироваться в ночном лесу оказалось затруднительно, звездного света хватало только на то, чтобы не свалиться в тлеющий костер и на сладко спящих мужчин. Ой, а спали-то не все!

— Магева? — даже не шепот, легчайшее дуновение в ночной тиши донеслось со стороны Гиза, он бесшумно приподнялся на подстилке. Темная тень.

— Гиз? — присев на корточки, тоже таинственным шепотом, чтоб не будить остальных, отозвалась я.

— Что произошло? Я не мог проснуться, как под сонным заклятьем, — в сдержанных интонациях киллера слышалась толика недоумения пополам с настороженностью.

— Гарнаг заходил поболтать. Все в полном порядке, спи дальше, — шепнула я Гизу на ухо, подивившись чуткости киллера. А с другой стороны, чему удивляться? При его опасной работе все инстинкты и чувства должны работать с утроенной силой, обеспечивая выживаемость и успешную карьеру хозяина. На этой интригующей ноте, пока не перебудили весь лагерь, мы кончили болтать.

Матрас показался мягче пуховой перины, я до кончика носа завернулась в теплое одеяло из эльфийской шерстяной паутины. Вот теперь не достанет ни один комар! И заснула так крепко, как будто тоже попала под власть чар дремы.

Утром меня разбудили не ласковые лучи солнышка, щекочущиеся крылышки Фаля или соблазнительные ароматы готовящегося завтрака, хотя все эти компоненты, плюс задорное пение птиц, и присутствовали в реальности, причем пернатые надрывались так, будто вознамерились оглушить нас в отместку за какие-то преступления. Нет, я проснулась от тихого спора в дальнем конце поляны.

— …Просмотрели? Быть того не может! — твердо заявлял встревоженный Кейр.

— Ну мало ли, — исполнял роль сомневающегося скептика Лакс. — Вдруг этот след только поутру проявляется? Гиз, а ты как думаешь, какой художник листовицу "украсил"?

— Я ничего не видел, — привычно ушел от прямого ответа на вопрос киллер, не солгав ни единым словом.

Распространяться о визите Гарнага мужчина не собирался. Вот это мужество: такую тайну как ни в чем ни бывало хранить! Меня бы, например, точно распирало, а он о пустяках болтает и ни гу-гу о главном. А ведь Гиз прав, не его тайна, значит не ему и откровенничать.

— Чую силу, вчера так не было! — с апломбом вступал звонкой партией Фаль, гордо восседавший в рыжих зарослях на голове Лакса, точно пигмей в засаде. Сильф одно за другим вытягивал тонкие крылышки, точно делал утреннюю зарядку.

Пора вставать и мне. Одеяло с несколькими капельками росы поверху полетело в сторону.

— О чем спор? — бодро спросила я, в подражание Фалю потягиваясь и чувствуя восхитительную бодрость в каждой клеточке тела.

— А ты погляди, магева, — телохранитель обвиняюще ткнул пальцем в ствол одного из двух деревьев, у которых нынче ночью состоялось наше собеседование с Гарнагом. На светлой коре листовицы четко выступал отпечаток длиннопалой мужской ладони, будто тот, кто оперся на дерево, предварительно измазал ее в мелу пополам с золотистой пылью. Кейр поскреб улику ногтем и пожал плечами. След-зараза стираться и возвращать телохранителю душевное равновесие не пожелал.

"Даместосом., его, даместосом!" — мысленно посоветовала я и, подойдя к компании, "водящей хороводы" вокруг листовицы, с нарочитым спокойствием оповестила народ:

— Ну чего вы так взбудоражились? Это отпечатки пальцев Гарнага. А почему возникли? Наверное, следствие всплеска божественной силы Бога Справедливого Суда. Мы с ним ночью парой слов перекинулись.

— Чего хотел от тебя бог? — заинтересованность Лакса боролась с ревностью и удивлением.

— Работать на него предлагал, — как можно беспечнее ответила я.

— И? — кажется, Кейр испугался, во всяком случае, палец от отпечатка отдернул, словно ожидал: вот сейчас оттуда высунется рука божества и утянет его под кору.